Я повисла в середине круглого бассейна. Я слушаю, как воздух шуршит в носу и груди. Мое тело согрелось ровно до температуры воды, мои контуры размываются, я растворяюсь, как мед в кофе, мои руки и ноги удлиняются. Я смотрю на небо. Его еле видно через окошки в средневековом турецком куполе. Со мной заигрывают звезды, мерцают огоньки на шестиугольных кусках космоса, я им подмигиваю.
И тут что-то мягкое скользнуло о мои пятки. Это явно кит, или акула, или щука, шуршание воздуха резко прекращается.
Я вздрогнула, одной ногой схватила дно бассейна и с силой оторвала голову от воды. Это был бок мужчины средних лет. Шум ударил меня. Под этим высоким мокрым куполом каждый шепот превращается в крик, гласные катятся по своду и вырастают в лавины, согласные подпрыгивают, как мячики для пинг-понга, а я смотрю на волосатую спину и бок, я пытаюсь быстро сообразить, что им сказать, как объяснить, насколько жестоко со мной поступили.
Я не успеваю, мужчина с боком удаляется. Я снова лежу на воде, ищу свои кокетливые звезды. Их нет, на улице, я вспоминаю, четыре часа пасмурного дня.
Мне тепло и противно, на языке соленый вкус. Кажется, прошло рекомендуемое время купания. Спустя пятнадцать минут начинаешь чувствовать запах воды, словно кто-то тихо напукал, так знаешь, что пора вылезать.
Внезапно раздражает темнота. Почему здесь нет ламп? Почему здесь все так коричнево? Непрактично. Я ищу Дашу. Мне пора к ней, я слишком надолго ее оставила. Она ненавидит это место, ненавидит воду и голых людей, и я ее бросила ради звезд и окошек. Спустя пятнадцать минут тебе становится совестно, так знаешь, что пора вылезать.
Я вращаюсь вокруг своей оси, перебираю лица и дрейфующие конечности, ничего знакомого. Я хочу бежать и кричать ее имя, но нельзя: на мраморных табличках написано не бегать, не прыгать, не плавать, соблюдать тишину, да и в этой густой вонючей воде нельзя двигаться быстрее пиявки, здесь бесполезно торопиться, как во сне, когда дико шевелишь ногами, но пейзаж не меняется.
Я наконец-то дошла до края бассейна, мой вес шаг за шагом возвращается в меня, когда я поднимаюсь по ступенькам.
Она на каменной лавке, в четырех шагах от меня, рядом с фонтанчиком с холодной водой, в самом темном уголке. Опасно шагать, скользко. Я скользка.
— Прости меня. — Я беру ее руку, сидим плечом к плечу. — Давай поговорим.
— Давай.
Ее голова на моем плече, какая родная голова, я знаю ее вес, размер и форму наизусть, я целую мокрые волосы. Здесь нельзя целоваться. Хотя нигде не написано.
Мы здесь единственные соблюдаем тишину.