Мы используем файлы cookies. Продолжая пользоваться сайтом, вы соглашаетесь с этим.
OК, понятно
ира данильянц
Сейчас будет чудо
Главное интервью писали последним. Долго настраивали свет и двигали стулья туда-сюда. Один фонарь поставили мне за спину, второй сбоку, потом переставили. В микрофоне сели аккумуляторы, целую вечность копались в рюкзаках искали новые.
Держать батарейки под рукой. Ловить дневной свет. Не откладывать важные съемки с участием людей на конец дня. Не снимать интервью в рабочих кабинетах. Особенно сидя за столом. Особенно если человек одет в деловой костюм. Сейчас он наденет пиджак, сядет в кресло и можно будет поставить заключительную галочку в списке «Как не надо работать».

«Я знаю этот бизнес-центр, говорю, чтобы заполнить паузу. Здесь была наша редакция, третий этаж».

«А жили в каком комплексе?» спрашивает вежливо и действительно надевает пиджак, голубой в тонкую серую полоску.

В двух остановках отсюда. Ходила пешком вдоль девятиэтажек, мимо магазина «Впрок», через берёзовую аллею, сквозь тёмный подземный переход, на работу и обратно. Ходить так было довольно скучно. 20 минут по прямой. Коллеги шутили: «Зато точно не заблудишься».

«Давайте только не за столом», оператор раскрывает чёрный зонтик и выставляет руку так, будто собирается на нём улететь.

«И пиджак говорю. Лучше без пиджака».

Командировка была однодневная. Снимали весь цикл переработки мусора: пластик, металл, деревянные отходы. 3 часа туда 2 завода, 4 производственных цеха, 12 мест съёмки, 10 интервью, необходимость разговаривать 9 часов подряд 3 часа обратно.

Включаю в наушниках 16-минутный «ом» на повторе, чтобы перебить шум в голове. Некурящий оператор покупает на выезде из города пачку сигарет. Одну достаёт, остальные выкидывает.

«Где ты сегодня была? спрашивает Ира. Что видела? А город тебе понравился? Он большой? А улицы там какие? А ночью горят фонари?»

Мы познакомились этим летом на боковушке 16-го вагона. Поезд ехал из Улан-Удэ в Москву четыре с половиной дня. Пока я закидывала рюкзак на третью полку и стелила постель, Ира взяла у меня интервью. Оказалось, у нас много общего. Мы обе Иры, а наши братья Гоши, мы родились с разницей в один день (и 22 года), мы обе любим мультики Миядзаки, к тому же у моей мамы и её бабушки одинаковая профессия и работа. «В ла-бо-ра-то-ри-и!» — говорила Ира так, будто речь не о районной поликлинике, а о секретном бункере для биохимических экспериментов.

Ира вообще без конца говорила. Про собаку Жулю, которая ушла из дома и заблудилась. Про тётю Любу, на которую напала ворона. Про девять белых мышей, которых кто-то принёс в школу в портфеле. Про Большую Медведицу, которая смотрите-ка! потеряла несколько звёзд. Истории были длинные и путаные, но всегда заканчивались счастливо: незнакомая нам собака Жуля возвращалась домой, Большая Медведица светила, и тётя Люба дружила с птицами несмотря ни на что.

Ира читала вслух, рисовала с песней, обедала под музыку. Часами обсуждала с пассажирами заоконные пейзажи: каждый столб, каждое облако и все оттенки зелёного. По утрам так подробно пересказывала свои сны, что лучше бы не засыпала. Проводница называла наш вагон «Радио Ира». Радио, от которого не спастись, не переключить волну, не приглушить звук. Только один раз мы всем вагоном играли в молчанку. Шум перешёл на новый уровень: Ира нашла мяч, вспомнила чечётку, собрала барабанную установку из фломастеров и консервных банок. «Ладно, хватит» сказала проводница. «Слава богу, ответила Ира. Я чуть руку не сломала молчать!»

За три дня, что мы провели на соседних полках, Ира научила меня смотреть в звёзды, прищурившись, танцевать польку в проходе плацкартного вагона, рисовать драконов, понимать разницу между драконами и динозаврами(крылья!) и не слишком-то подглядывать, когда дело касается волшебства. «Если слишком подглядывать, говорила Ира, ничего волшебного не получится». Ира подарила мне самодельную открытку, набор из сушки, зелёного стёклышка, камня и конфеты и одну фразу, которую я теперь часто использую: «Отходите! Сейчас будет чудо!».

После этих слов нужно свеситься со второй полки вниз головой, зацепившись ногой за серую пластиковую перекладину, или обрушить с самого верха пачку колючих синих одеял. С этими словами я еду на самые сложные съёмки, пишу самые тяжёлые тексты и возвращаюсь домой из затяжных командировок.

Когда поезд подходил к моей станции, Ира сообщила, что теперь мы будем дружить, потому что одинаковые, и на рисунке с драконом печатными буквами записала моё имя и фамилию. В наших фамилиях совпало несколько букв, включая первую, и это, конечно, был знак. Через два дня Ира добавила меня в соцсетях.

Теперь, когда я захожу на свою страницу, там всегда есть сообщения от Иры. Сообщения бывают двух видов: «Ира спрашивает» и «Ира восхищается». Спрашивает Ира не какие-нибудь паршивые «как дела?» и «что делаешь?», а прекрасные вопросы: «Если бы тебе сказали выбрать только одну звезду из миллиона, то какую бы ты выбрала?», «Как думаешь, что самое красивое в мире?», «Что из замечательного ты сегодня видела?»

Если Ира восхищается, то будьте уверены, произошло что-то по-настоящему удивительное: появился новый вид драконов, или динозавры не вымерли, или Иру записали на балет.

Серые кубики зданий выстроились вдоль широких проспектов ровными линиями. Оператор делает пару кругов и начинает нервничать: «Всё время забываю, что здесь нет левых поворотов». Приглушаю «ом» в наушниках и киваю.«Вообще-то, говорит, удобно, но выезд из города не найдёшь». Заходит на третий круг и добавляет: «Хотя ты и так знаешь. Сколько ты тут жила?»

Десять месяцев. «10 месяцев, 26-й комплекс, 8-й трамвай, 4 проспекта, 105-й универсам» всплывает в голове, как на экранчике калькулятора. Город как тонкая школьная тетрадь для работ по математике. В Википедии написано: весь он спроектирован так, что не заблудишься. Больше нигде я не терялась так глубоко и надолго, как в этих цифрах, прямых углах и правых поворотах. Оператор находит выезд. Город тёмный, пустой и совсем спящий. По ощущениям далеко за полночь. «19:15, среда, 16 принятых сообщений» написано в телефоне.

«А что видела, когда ехала обратно? спрашивает Ира. А если бы учительница сказала нарисовать этот город, то какого бы он был цвета? А когда ты была маленькая, то любила танцевать? А рисовать? И если да, то рисовать что?»

Я всегда сижу впереди, потому что так не укачивает.Добавляю в наушниках звук и сползаю вниз по креслу так, что упираюсь взглядом в небо. Я смотрю прищурившись и пишу. Я пишу, что видела, как банки из-под напитков давит пресс и они становятся совсем тонкими; как деревянная стружка льётся в гигантскую ванну, как вода; как старые бахилы превращаются в мелкий синий горошек, из которого потом можно делать вёдра и тазы. Ира не верит в это чудо. «СИНИЙ ГОРОШЕК!! кричит Ира. Тебе так повезло!»

Что я жила в этом городе почти целый год и он не то чтобы мне нравится, но улицы там очень широкие, много воздуха, фонари горят. И если бы мне сказали нарисовать его зимой, то это был бы прямоугольник всех оттенков серого, а если летом то зелёного, потому что деревьев там больше, чем людей.

Что танцевать я и сейчас люблю, рисую плохо, а завтра поеду с оператором снимать лошадок на ипподроме. «Лошадок! Как же тебе повезло! восхищается Ира. Обязательно покажи мне репортаж про лошадок».

А когда я ехала обратно, то была жутко уставшая и вымотанная, хотелось залезть в бочку и пореветь, но я видела очень много звёзд. Ты ведь жила с бабушкой на Байкале, помнишь, сколько там было звёзд? Вот и у меня было почти столько же. И я даже не знаю, какую бы выбрала из миллиона. Не знаю, но думаю, это и было самое красивое в мире.

Оператор открывает окно и включает радио. Я убираю наушники в рюкзак и закрываю глаза. «Ты счастливая, говорит Ира. У меня одни уроки и ничего замечательного, кроме балета. А ты такая счастливая!»


Рассказ написан в рамках курса Write like a Grrrl Kazan
Иллюстрация: Станислава Кудряшова